Суицидальное поведение является важной проблемой общественного здравоохранения. Суициды входят в первые 10 причин смерти, нанося огромный моральный и материальный ущерб обществу. Ежегодно в мире кончают жизнь самоубийством более 1,4 млн человек [2]. Основными детерминантами суицидального поведения являются психопатологические и социальные факторы. Несмотря на убедительные данные, свидетельствующие о значительном влиянии социальных факторов, многие специалисты большое значение придают и факторам психопатологическим [1]. Установлено, что не менее 90% самоубийц страдали различными психическими расстройствами, среди которых наиболее частыми были депрессия, злоупотребление алкоголем и другими психоактивными веществами [10, 11]. Поэтому дальнейшее изучение связи между суицидами и алкоголизмом является весьма актуальным, в том числе в аспекте развития программ по профилактике суицидов.Связь между злоупотреблением алкоголем и суицидальным поведением не вызывает сомнений. Некоторые авторы даже рассматривают злоупотребление алкоголем как эквивалент хронического суицида [4]. В исследованиях, проведенных в разных странах, показано, что от 30 до 66% жертв суицидов имели алкоголь в крови на момент смерти [8]. Так, в Швеции алкоголь вовлечен в 35% случаев самоубийств [32], в Финляндии с ним ассоциировано 30,5% суицидов [24]. В Бразилии был обнаружен алкоголь в крови у 32,2% жертв суицидов [9], в штате Нью-Йорк на момент смерти он выявлен в крови 33% таких жертв [8]. Злоупотребление алкоголем имело место в большом проценте самоубийств среди подростков. Так, в США он был обнаружен в крови у 46% подростков в возрасте 10—19 лет, совершивших суицид в период 1978—1983 гг. [9]. Специальные исследования показали, что в американских штатах, где алкоголь запрещено продавать подросткам до 18 лет, по сравнению со штатами, где соответствующий возрастной ценз составляет 21 год, среди подростков в возрасте 18—20 лет уровень суицидов на 8% выше [5].В последние годы для оценки связи между суицидами и алкоголем на популяционном уровне применяются современные методы статистического анализа. Так, анализ, проведенный в США, показал, что повышение уровня потребления алкоголя на душу населения на 1 л ассоциируется с ростом уровня суицидов на 3% [14]. В одном из исследований населения Финляндии [25] анализ динамики уровня потребления алкоголя за период 1950—1991 гг. продемонстрировал, что частота суицидов среди мужчин ассоциировалась с уровнем потребления алкоголя в возрастных группах 15—34 и 35—49 лет, тогда как в возрастной группе 50—70 лет такая связь отсутствовала. D. Lester [22] было проведено соответствующее исследование в 13 странах. Оказалось, что в период 1950—1972 гг. уровень потребления алкоголя положительно коррелировал с частотой суицидов в 10 из них. Аналогичное исследование в период 1950—1995 гг. M. Ramstedt [30] по 14 западноевропейским странам показало, что частота суицидов среди мужчин положительно коррелировала с уровнем потребления алкоголя в 8 из них, но статистически достоверной эта связь была только в 4 странах; среди женщин положительная ассоциация между частотой суицидов и уровнем потребления алкоголя обнаружена в 13 странах, и в 5 из них она была статистически достоверной.Злоупотребление алкоголем является важным фактором риска суицидального поведения не только по данным популяционных исследований, но и по результатам клинического анализа отдельных наблюдений. Известно, что уровень суицидов среди лиц, страдающих алкогольной зависимостью, в 10—85 раз выше, чем в общей популяции [1]. В одном из исследований показано, что среди лиц, выживших после попытки самоубийства, у 50% мужчин имелись алкогольные проблемы, причем у 25% из них диагностирована алкогольная зависимость [20]. Согласно другим данным, алкогольная зависимость либо злоупотребление алкоголем обнаруживается в 43% случаев самоубийств [16]. Риск суицидального поведения увеличивается после 20 лет злоупотребления алкоголем. Как правило, это соответствует возрасту между 30 и 60 годами. Средний возраст лиц, страдавших алкогольной зависимостью и покончивших жизнь самоубийством, составляет 47 лет [6]. Некоторые авторы выделяют два возрастных пика для завершенных суицидов у лиц, злоупотребляющих алкоголем: 30—39 и 40—49 лет [1]. Мужчины, злоупотребляющие алкоголем, совершают суицид в 7 раз чаще женщин, имеющих алкогольные проблемы [11]. Таким образом, алкогольный суицид характерен для мужчин среднего возраста.Ретроспективные исследования показали, что 83% совершивших суицид алкоголиков имели 4 и более из числа следующих признаков: большой депрессивный эпизод, суицидальные мысли, слабую социальную поддержку, серьезные проблемы со здоровьем, отсутствие работы, проживание в одиночестве. Практически все они накануне смерти были в состоянии алкогольного опьянения [28].Cложно определить точный вклад алкоголя в смертность по причине суицидов. Необходимо учитывать как минимум два аспекта этой взаимосвязи: высокий уровень самоубийств среди лиц, зависимых от алкоголя, и снижение самоконтроля в состоянии алкогольной интоксикации (последнее может иметь место и у лиц, не страдающих алкоголизмом).Существует несколько теорий, объясняющих связь между злоупотреблением алкоголем и суицидальным поведением: 1) первичным этиологическим фактором, обусловливающим как злоупотребление алкоголем, так и суицидальное поведение, может быть депрессия; 2) злоупотребление алкоголем приводит к депрессии, что повышает риск суицида; 3) алкоголизм вызывает психосоциальную дезадаптацию, что увеличивает риск суицидального поведения.Для объяснения механизма связи между алкоголем и суицидами была предложена концепция дистальных и проксимальных факторов риска [19]. Первые накапливают потенциал для суицида. Как дистальные факторы суицидального поведения действуют алкогольная зависимость совместно с коморбидной психопатологией и негативными событиями жизни. Проксимальные факторы риска запускают действие дистальных факторов. К таким факторам относят острую алкогольную интоксикацию. Механизмы, ответственные за способность алкоголя усиливать риск суицидального поведения, включают: увеличение психологического дистресса; повышение агрессивности; ускорение перехода суицидальных мыслей в действие; сужение сферы познавательной деятельности, что приводит к нарушению способности генерировать и применять альтернативные стратегии при адаптации к психологическому дистрессу.Важную роль в реализации связи между злоупотреблением алкоголем и суицидальным поведением играют биологические факторы. Множество данных указывает на важность серотонинергической дисфункции в предрасположенности к злоупотреблению алкоголем и аутоагрессивному поведению. Установлено, что лица, склонные к агрессивному и аутоагрессивному поведению, по сравнению с контролем имеют низкий уровень одного из метаболитов серотонина — 5-оксииндолилуксусной кислоты в спинномозговой жидкости [17]. Согласно другим данным, короткая аллель гена-транспортера серотонина ассоциирована с повышенным риском суицидального поведения [12]. Кроме того, у злоупотреблявших алкоголем лиц, которые совершили парасуицид, по сравнению с лицами без алкогольной зависимости значительно чаще обнаруживалась S-аллель гена 5-НТТ промотер полиморфизма (5-HTTLPR) [29]. Эти данные свидетельствуют о важности генетически обусловленных нарушений серотонинергической нейротрансмиссии в патогенезе алкоголизма и суицидального поведения. Предложен ряд биологических маркеров суицидального риска при алкоголизме (карбогидрат-дефицитный трансферин, моноаминоксидаза В, растворимый интерлейкин-2, холестерин) [13]. Однако все они оказались малоспецифичными и характеризовались низкой предсказательной ценностью.Более убедительны данные анализа социальных факторов, имеющих отношение к повышению суицидального риска при алкоголизме. Еще в прошлом веке классик мировой социологии Э. Дюркгейм [3] выделил три типа суицидов, связанных с различными уровнями общественной интеграции и с влиянием социальных перемен: 1) «эгоистическое» самоубийство как следствие ситуации, когда индивиду не удается интегрироваться в общество; 2) «альтруистическое» самоубийство — результат гиперинтеграции, лишающей индивида способности сопротивляться чрезмерно обременительным, непосильным требованиям со стороны общества; 3) «аномическое» самоубийство, происходящее в условиях социальных перемен, ведущих к нестабильности и утрате привычных социальных норм. Связь уровня самоубийств с социальной дезорганизацией подтверждается и современными исследованиями. Так, показана положительная корреляция между частотой суицидов и уровнем разводов и безработицы [21]. Интересные данные в этом отношении приводят американские авторы [14], которые установили, что в США в период роста безработицы повышается уровень потребления алкоголя и числа суицидов. Согласно другим данным [23], возрастание во многих странах уровня суицидов положительно коррелирует с уровнем разводов. Но такого рода данные должны рассматриваться с учетом исторических и культуральных особенностей отдельных стран. Так, оказалось, что в Финляндии уровень суицидов колебался в зависимости от экономических циклов [18]: он возрастал в период экономического роста (1985—1990 гг.) и снижался в период экономического спада (1990—1995 гг.); он не был связан с уровнем безработицы и уровнем разводов и зависел у мужчин от уровня потребления алкоголя. В Словении уровень самоубийств в молодой возрастной группе оказался связанным с антисоциальным поведением и злоупотреблением алкоголем, а влияние на этот показатель дохода на душу населения имело место только в старшей возрастной группе [27]. На этом основании были выделены три типа суицидального риска: социально-экономический, поведенческий (антисоциальные черты, включая злоупотребление алкоголем, и обусловленный депрессией; к последнему были отнесены и сезонные колебания настроения, связанные с климатическими особенностями (недостаточность солнечного света).Таким образом, существующая по рассматриваемому вопросу литература свидетельствует о тесной связи суицидов и злоупотребления алкоголем. На популяционном уровне, как правило, обсуждается взаимосвязь суицидов и общего потребления алкоголя. Менее изучено влияние структуры потребления алкоголя, т.е. особенностей отдельных групп напитков, на частоту суицидов.Целью настоящей работы явился анализ связи между уровнем суицидов и потреблением различных видов алкогольных напитков на душу населения в Республике Беларусь в период 1970—1999 гг.Материал и методыДанные о потреблении алкоголя и уровне разных видов смертности взяты из ежегодных отчетов Министерства статистики и анализа Республики Беларусь за период 1970—1999 гг. Уровень потребления алкоголя на душу населения рассчитывался на основе статистики продажи алкоголя, деленной на все население, и представлен в литрах абсолютного алкоголя. Уровень суицидов рассчитывался на 100 тыс. населения. Анализ временных серий проводился с помощью пакета статистических программ STATISTICA.Результаты и обсуждениеС 1970 по 1981 г. в Беларуси наблюдался ежегодный рост уровня потребления алкоголя на душу населения — с 6,4 до 10,2 л (рис. 1). За период 1981—1983 гг. этот показатель снизился на 6% (до 9,6 л). В результате мероприятий, направленных на ограничение доступности алкоголя, уровень его потребления снизился с 9,8 л в 1984 г. до 8,8 л в 1985 г. (на 11%), до 5,8 л в 1986 г. (на 41%) и до 4,4 л в 1987 г. (на 55%). В период 1988—1999 гг. этот показатель возрос в 2,1 раза (с 4,6 до 9,8 л). Резкий скачок в уровне потребления алкоголя произошел в 1993 г., когда по сравнению с 1992 г. он вырос на 1,8 л, или на 30%, причем преимущественно за счет потребления водки. Рост уровня потребления алкоголя в 70-х годах происходил за счет вина, потребление которого с 1970 по 1981 г. увеличилось в 1,9 раза (с 3,1 до 5,9 л). В период с 1982—1994 гг. потребление вина снизилось с 5,7 до 1 л на душу населения. Потребление водки на душу населения в период 1970—1999 гг. удвоился (с 2,7 до 5,4 л). За период с 1980 по 1982 г. этот показатель снизился на 12,5% (с 3,2 до 2,8 л), а за период 1984—1987 гг. — на 34% (с 3,2 до 2,1 л). С 1988 по 1999 г. уровень потребления водки на душу населения вырос в 2,6 раза (с 2,1 до 5,4 л). Противоположная направленность динамики потребления разных видов алкогольных напитков привела к преобладанию в структуре потребления алкоголя крепких спиртных напитков.Приведенные данные официальной статистики свидетельствуют, что в разные периоды времени уровень потребления алкоголя на душу населения варьировал, что в значительной степени было обусловлено алкогольной политикой государства. Ограничительные мероприятия в период антиалкогольной кампании 1985—1988 гг. привели к резкому снижению уровня потребления алкоголя. И наоборот, последовавшая либерализация алкогольной политики сопровождалась ростом потребления алкоголя на душу населения.В динамике уровня самоубийств можно выделить следующие пять периодов: 1970—1984 гг., 1984—1986 гг., 1986—1992 гг., 1992—1996 гг., 1996—1999 гг. (рис. 2). С 1970 по 1984 г. этот показатель вырос с 17,6 до 29,5 случаев на 100 тыс. населения, т.е. на 68%. В 1985 г. по сравнению с 1984 г. он снизился на 22% (с 29,5 до 23,1), в 1986 г. по сравнению с 1984 г. снизился на 40% (с 29,5 до 17,7 случаев, т.е. до уровня 1970 г.). С 1987 г. по 1992 г. наблюдался постепенный рост уровня самоубийств — с 19 до 23,5 случаев на 100 тыс. населения, т.е. на 24%. С 1992 по 1996 г. он вырос на 50% (до 35,3 случаев). В последующие годы отмечалась стабилизация этого показателя на уровне 35 случаев на 100 тыс. населения.Таким образом, динамика уровня самоубийств за период с 1970 по 1999 г. в целом подтверждает связь этого показателя с уровнем совокупного потребления алкоголя — он растет при повышении потребления алкоголя на душу населения и соответственно снижается, когда потребление алкоголя падает. Резкое снижение потребления алкоголя на душу населения в период антиалкогольной кампании сопровождалось значительным снижением количества суицидов.Дополнительно проведенный корреляционный анализ (см. таблицу) подтвердил достоверную связь между потреблением водки на душу населения и частотой суицидов. В то же время связь между частотой суицидов и уровнем совокупного потребления алкоголя не является статистически достоверной. С учетом результатов корреляционного анализа для построения модели, отражающей связь уровня суицидов и уровня потребления алкоголя, был использован показатель потребления водки на душу населения. Так как коэффициент корреляции между этими показателями достаточно близок к единице, для дальнейшего анализа мы воспользовались простой моделью линейной регрессии. Полученное уравнение линейной регрессии описывает 56% общей дисперсии уровня суицидов и является высокодостоверным (F=32,3; p<0,00001). Ошибка оценки составила 4,6%. Следовательно, связь изученных показателей может быть описана линейной регрессионной моделью такого вида: y=B0+B1·x, где y — уровень суицидов; х — уровень потребления водки на душу населения; В0=12,5; В1=3,6. Чтобы оценить, имеется ли тенденция к «насыщению» показателей суицидов и потребления водки, была построена логарифмическая модель следующего вида: ln y=B0+B1 ln x.Полученное уравнение регрессии описывает 58,1% общей дисперсии показателя суицидов, критерий Фишера равен 34,3 (р<0,0001), ошибка оценки составила 4,1%, В0=2,6 (р<0,000001), B1=0,50 (p<0,00001). Иными словами, логарифмическая модель лучше описывает взаимосвязь изучаемых показателей. Анализ остатков подтверждает адекватность полученной модели. Наглядно отразить зависимость уровня суицидов от уровня потребления водки на душу населения можно с помощью коэффициента эластичности Э, рассчитываемого по формуле: Э=В1 х/у. При построении логарифмической модели коэффициент эластичности уровня суицидов по показателю потребления водки соответствует В1. Таким образом, коэффициент эластичности можно рассчитать следующим образом: Э=В1 х/у=0,50. Это значит, что при увеличении потребления водки на 1% прогнозируется рост суицидов на 0,5%. Следовательно, результаты анализа временных серий свидетельствуют о том, что на уровень суицидов влияет не столько общий показатель потребления алкоголя, сколько уровень потребления водки на душу населения.В свете представленных данных необходимо также рассмотреть вопрос о смертности в результате суицидов. В странах бывшего СССР в последние десятилетия, а точнее в период с 1984 по 1990 г., уровень суицидов среди мужчин снизился на 32%, среди женщин — на 19% [32]. Снижение этого показателя имело место и в странах Балтийского региона: с 1984 по 1988 г. в возрастной группе 25—54 года частота суицидов среди мужчин снизилась на 45%, среди женщин — на 33% [33]. Но в 90-х годах в большинстве бывших советских республик произошел резкий рост самоубийств. Так, с 1990 по 1997 г. уровень суицидов в России вырос с 26,4 до 44,0 на 100 тыс. населения [34]. Мировым лидером по этому показателю в 1996 г. стала Литва — 46,4 на 100 тыс. населения [15, 35]. Большинство авторов объясняют такого рода колебания в уровне смертности по причине суицидов изменениями в потреблении алкоголя на душу населения. Наиболее убедительным аргументом в пользу этого является тот факт, что резкое снижение уровня суицидов наблюдалось в период антиалкогольной кампании. Кроме того, регрессионный анализ, в соответствии с которым уровень потребления алкоголя в СССР в период с 1984 по 1990-е годы был независимой переменной, а уровень суицидов — зависимой, обнаружил между ними позитивную связь [32]. Положительная корреляция между уровнем самоубийств и уровнем алкогольных психозов была показана для Литвы [35]. Кроме того, установлено, что в республиках бывшего СССР, характеризовавшихся высоким уровнем суицидов, а также уровнем потребления алкоголя на душу населения (Россия, Беларусь, Украина, Эстония, Литва, Латвия), в период 1984—1994 гг. показатель суицидов коррелировал с уровнем потребления алкоголя на душу населения, уровнем убийств и обнаруживал отрицательную корреляцию с ожидаемой продолжительностью жизни при рождении [31, 33, 35].Известно, что последняя является интегральным показателем, отражающим состояние здоровья населения. На основании взаимосвязи этого показателя с уровнем суицидов была выдвинута теория общего социального стресса. Известно, что снижение ожидаемой продолжительности жизни при рождении, наблюдавшееся во многих постсоветских республиках в 90-е годы, было в значительной степени обусловлено ростом насильственной и связанной с алкоголем смертности [32]. Наиболее резкие изменения уровня суицидов в переходном периоде отмечались у мужчин молодого и среднего возраста, в то время как у женщин этот показатель изменялся в меньшей степени. В этой связи логично представить, что алкогольные проблемы для мужчин значительно актуальнее, чем для женщин. С целью объяснения феномена резкого повышения уровня суицидов среди мужчин в период социально-экономического кризиса была предложена концепция мужского депрессивного синдрома. Последний включает низкую толерантность к стрессу, избегающее поведение, низкий импульс-контроль, склонность к злоупотреблению алкоголем и другими психоактивными веществами. Вышеизложенное согласуется с теорией Дюркгейма, согласно которой уровень суицидов растет в периоды экономических кризисов и бурных социальных преобразований. Резкий рост показателя самоубийств, начавшийся в 1992 г. в Беларуси, хронологически совпал с распадом СССР и последовавшим за этим социально-экономическим и политическим кризисом. Переходный период в Беларуси ассоциируется со снижением реальных доходов населения и уровня жизни, ростом безработицы, ростом различных видов смертности, а также с актуализацией алкогольных проблем. Известно, что социальные катаклизмы, обусловливающие быстрые изменения в социальной действительности, ведут к тому, что прежние стереотипы поведения теряют эффективность. В этой ситуации алкоголь выступает в качестве универсального средства снятия внутреннего напряжения и ухода от реальной действительности. В свою очередь рост уровня потребления алкоголя привел к росту уровня суицидов.Результаты настоящего исследования в целом подтверждают существование связи между частотой (уровнем) суицидов и потреблением алкоголя на популяционном уровне. Но на частоту суицидов большее влияние оказывает не общий уровень потребления алкоголя, а уровень потребления водки на душу населения. Поскольку суициды являются потенциально предотвратимым видом смертности, актуальной задачей для специалистов в области охраны здоровья является разработка профилактических мероприятий, направленных на снижение уровня суицидов. Один из ключевых моментов этой программы — не только снижение общего уровня потребления алкоголя среди населения, но и изменение структуры потребляемых напитков в пользу более легких — с низким содержанием алкоголя.Литература1. Амбрумова А.Г., Чуркин Е.А. Клиника и профилактика аутоагрессивного поведения при алкоголизме: Методические рекомендации. М 1980.2. Декария Р., Айзенберг Л., Гуд Б., Клейнман А. Охрана психического здоровья в мире. Проблемы и приоритеты в развивающихся странах. Киев 2001.3. Дюркгейм Э. Самоубийство. Социологический этюд. Ст-Петербург 1998.4. Телле Р. Психиатрия. Минск 1999.5. Birckmayer J., Hermenway D. Minimum-age drinking laws and youth suicide, 1970—1990. Am J Publ Health 1999; 89: 9: 1365—1368.6. Blumental S., Kupfer P. Suicide over the life cycle, risk factors, assesment and treatment of suicidal patients. Washington: Plenum Press 1990.7. Brent D., Perper J., Allman C. Alcohol, firearm, and suicide among youth: temporal trends in Allgheny County, Pennsylvania, 1960 to 1983. J Am Med Associat 2001; 257: 24: 3369—3372.8. Caces P., Harford Т. Time series analyses of alcohol consumption and suicide mortality in the US, 1984—1987. J Studies Alcohol 1998; 59: 455—461.9. Carlini-Cotrim В., da-matta-Chasin A. Blood alcohol content and death from fatal injury: a study in the metropolitan area of Sao Paulo, Brasil. J Psychoactive Drugs 2000; 32: 3: 269—275.10. Conner K., Cox C., Duberstein P. et. al. Violence, alcohol and completed suicide: a case-control study. Am J Psychiat 2001; 158: 10: 1701—1705.11. Galanter M., Castaneda R. Self-destructive behaviour in the substance abuse. Psychiat Clin North Am 1985; 8: 251—261.12. Gorwood P., Batel P., Ades J. et.al. Serotonin transporter gene polymorphisms, alcoholism and suicidal behaviour. Biol Psychiat 2000; 48: 4: 259—264.13. Gorwood P. Biological markers for suicidal behaviour in alcohol dependence. Eur Psychiat 2001; 16: 7: 410—417.14. Gruenewald P., Ponicki W., Mitchell P. Suicide rates and alcohol consumption in the US, 1970—1989. Addiction 1993; 90: 1063—1075.15. Haghighat R. Psychiatry in Lithuania: the highest rate of suicide in the world. Psychiat Bull 1997; 21: 716—719.16. Henriksson M., Acr H., Martumen M. et. al. Am J Psychiat 1993; 150: 6: 935—940.17. Hibbeln J., Umhau J., Linnoila M. et.al. A replication study of violent and nonviolent subjects: Cerebrospinal fluid metabolites of serotonin and dopamine are predicted by plasma essential fatty acids. Biol Psychiat 1998; 44: 4: 243—249.18. Hintikka J., Saarinen P., Viinamaki H. Suicide mortality in Finland during an economic cycle, 1985—1995. Scand J Publ Health 1999; 27: 2: 85—88.19. Hufford M. Alcohol and suicidal behavior. Clin Psychol Rev 2001; 21: 5: 797—811.20. Kendall R. Alcohol and suicide. Substance and Alcohol Misuse 1983; 4: 121—127.21. Leenars A., Yang В., Lester D. The effect of domestic and economic stress on suicide rates in Canada and US. J Clin Psychol 1993; 49: 918—921.22. Lester D. The association between alcohol consumption and suicide and homicide rates: a study of 13 nations. Alcohol and Alcoholism 1995; 30: 4: 465—468.23. Lester D. Suicide and homicide after the fall of communist regime. Eur Psychiat 1998; 13: 98—100.24. Lunetta P., Penttila A., Sarna S. The role of alcohol in accident and violent deaths in Finland. Alcohol Clin Exp Res 2001; 25: 11: 1654—1661.25. Makela P. Alcohol consumption and suicide mortality by age among Finnish men, 1950—1991. Addiction 1996; 91: 1: 101—112.26. Makinen I. Eastern European transition and suicide mortality. Soc Sci Med 2000; 51: 1405—1420.27. Marusic A. Suicide mortality in Slovenia: regional variation. Crisis 1998; 19: 4: 159—166.28. Murhhy G., Richard D., Wetzel R., McEvoy L. Multiple risk factors predict suicide in alcoholism. Arch Gen Psychiat 1992; 49: 459—463.29. Preuss U., Koler G., Soyka M., Bondy B. Association between suicide attempts and 5-HTTLPR-S-allele in alcohol-dependent and control subjects: further evidence from a German alcohol-dependent inpatient sample. Biol Psychiat 2001; 50: 8: 636—639.30. Ramstedt M. Alcohol and suicide in 14 European countries. Addiction 2001; 96: 1: 59—75.31. Rancans E., Remberg E., Jacobsson L. Major demographic, social and economic factors associated to suicide rates in Latvia 1980—1988. Acta Psychiat Scandinavica 2001; 103: 4: 275—281.32. Sjogren H., Eriksson A., Ahim K. Role of alcohol in unnatural deaths: a study of all deaths in Sweden. Alcohol Clin Exp 2000; 24: 7: 1050—1056.33. Varnic A., Wasserman D., Dankowicz M., Ekiung G. Age-specific suicide rates in the Slavic and Baltic regions of the former USSR during perestroika, in comparison with 22 European countries. Acta Psychiat Scand 1998; 98: 1: 20—25.34. Walinder J., Rutzt W. Male depression and suicide. Int Clin Psychopharmacol 2001; 16: 2: 21—24.35. Wasserman D., Varnic A., Eklund G. Female suicides and alcohol consumption during perestroika in the former USSR. Acta Psychiat Scand 1998; 98: 394: 26—33.36. Welte J., Abel E., Wieczorek W. The role of alcohol in the suicides in Erie County. NY, 1972—1984. Publ Health Rep 1988; 103: 6: 648—652.Поступила 31.03.03